И задержалась на несколько лет - участвовала в разных проектах. Один из визитов совпал с празднованием 10-летия падения Берлинской стены. По всем каналам ЕвроТВ на всех языках в тот день была СТЕНА, и кадры хроники. Я переключала каналы, и у меня складывалось моё кино.
7 ноября 1989 г., Москва. По Красной площади, размахивая красными знаменами, привычно маршируют "тупые красномордые кирпичи" (по определению поэта И.Холина).
9 ноября 1989г., Берлин, ГДР.
Гюнтер Шабовский, спикер Парламента ГДР, зачитывает только что принятый Закон об упрощенном переходе границы между двумя - дико писать - Берлинами, Германиями? Неизвестный спрашивает из зала: "Когда закон вступает в силу?"
Гюнтер Шабовский неуверенно отвечает: "Думаю, сразу..."
После показа выступления Шабовского в новостях, к Бранденбургским воротам вышли одиночки. Стали собираться у Стены. Растерянные лица солдат-пограничников."Никаких указаний на погранпункты не поступает..." К полуночи собралось столько народа, что Неизвестный Пограничник - имя его История не сохранила - отпускает веревочку, удерживающую шлагбаум. Полосатая дубина взмывает в воздух. Неизвестный Немец делает первый шаг... И пограничники НЕ СТРЕЛЯЮТ.
10 ноября 1989г., София, Болгария.
Тодор Живков на пленарном заседании ЦК БКП подает в отставку с поста Генсека.
10 декабря 1989 года Желю Желев избран главой Координационного совета Союза Демократических Сил -СДС. В 1990 Парламент избрал его первым Президентом свободной от коммунистов Болгарии. В 1992 народ Болгарии проголосовал за него на первых прямых президентских выборах.
Философ, автор великого труда с неброским названием "Фашизм", в котором путем сравнительного анализа Желев доказал, что режим, установленный в Болгарии коммунистами, ничем не отличается от режима, проходящего под названием "Фашизм". То, что такой же режим царил во всех бараках социалистического лагеря, домысливать было вольно каждому.
"Тоталитарное государство, уничтожающее свободу мысли, с одной стороны, с другой - намеренно производит думающих людей с тем, чтобы быть на уровне прогрессивного демократического общества, как минимум в военной сфере.
Но мыслящие люди легко становятся свободно-мыслящими людьми, которые разрабатывают критическое отношение к окружающей их реальности. Именно это создаёт оппозицию тоталитарному режиму", - писал в книге "Фашизм" Желю Желев, и узкоболгарская специфика исчезала.
За недолгое время у власти Желев успел разработать новую Конституцию страны, ввести половодье политических реформ в русло законов, заложить фундаментальные основы демократии: выборы правительства, свободу слова и печати. Тяготеющий к центризму, он избежал соблазна взять реванш и свести счеты с коммунистами, явив пример политической и гражданской терпимости по отношению к тем, кого он же назвал фашистами, и от которых получил и арест книги, и увольнение отовсюду, и ссылку.
Начать арестовывать, увольнять и ссылать их, значило для него стать ИМИ. То есть - фашистом. Реванш взяли они: с января 1997 года Желю Желев был свободен.
В дни празднования меня представили ему его коллеги. Я была счастлива видеть его живым и здоровым. И поспешила сказать, что мы все умрем, но останутся наши дети, которые - может быть, когда-нибудь, проведут международный трибунал, подобный Нюрнбергскому, который официально придаст осуществленному «коммунизму» статус фашизма и признает режим, установленный в странах коммунистической ориентации, преступным.
- Мы должны помочь нашим детям, - сказала я и попросила Желева взять на себя создание стартового документа, инициирующего начало работы над юридической основой будущего трибунала. - Вы первый, кто назвал коммунизм фашизмом...
- Не первый, - возразил Желев.
- Хорошо, единственный из ныне живущих, - согласилась я с поправкой. - У Вас есть моральное право на этот текст.
- Я напишу, - согласился Желю, улыбаясь.
- А уж тогда можно будет этот документ предложить подписать Адаму Михнику от Польши, Вацлаву Гавелу - от бывшей Чехословакии, Сергею Ковалеву - от России, и инициировать процесс.
- Адам будет здесь через неделю, - сказал Желю.
Разговор плавно перетек в суету будней. Желев рассказал мне о приглашении стать почетным членом общества "Мемориал" в Москве, которое привез ему Александр Даниэль, а я ему о том, что вдова Юлия Даниэля Ирина заканчивает книгу мемуаров о семидесятых. Он просил помочь найти Елену Боннер, чтобы обсудить что-то важное, а я взялась помочь. И все не скрывала радости, что вижу его ЖИВОГО и здорового. Мы расстались на том, что он вышлет мне книгу в Америку, которая вышла на русском. Из Нью-Йорка я написала ему то, что не успела сказать. Знаю, что он радовался моему письму.
Уважаемый Господин Президент!
Вы должны сиять, а не грустить. И повод для радости есть: Вы живы. Вчера бы Вас, Президент, убили. Ан не случилось. И это - главное завоевание Вашего правления и Ваших философских трудов. Вы не пошли на разгон Парламента и слава Небу. Пусть живут теперь сами - без Вас - как хотят и выясняют, кто коммунист, а кто не коммунист, и что хуже. Я хочу напомнить Вам знаменитый научный опыт.
Крысы - загадочная популяция зверья на Земле, т.к. в своей социальной жизни зачастую точно повторяют многие модели человеческого поведения. Ученые исследуют на крысах многие ситуации социального бытия популяции более крупных животных -"двуногих без перьев с плоскими ногтями" - людей - по определению Платона. И есть опыт, когда в замкнутом пространстве лаборатории формируется "город", в котором с учетом знаний об архитектуре крысиных построек, в центре размещен фонтан, а от него разбегаются улочки с норками.
Город заселяется, обживается, и когда в нем устанавливается налаженная жизнь, в самом дальнем углу в городской "стене" образуется брешь: отверстие, которого не было. Это замечает кто-то один, сообщает другому и вскоре формируется маленькая - незначительная в процентном отношении к общей массе населения группа интеллектуалов - элита! - которая, испытывая беспокойство по поводу дыры, больше интересуется ею, чем боится её. И по вечерам группа начинает прогуливаться у Стены, у Дыры. Сначала по одному, потом знакомятся, шушукаются, обсуждая, чтобы это могло быть и - наступает день, когда в час назначенный группа собирается у Дыры намеренно, все прощаются по-братски с тем, который рискнул стать первым и - провожают его в Дыру. Он уходит НАВСЕГДА, чтобы погибнуть, но попытаться узнать, куда ведет этот ход.
Через минуту он возвращается счастливый живой и невредимый и докладывает товарищам, что ничего страшного нет, что это просто безопасный аппендикс. Остальные немедленно обследуют Дыру - каждый по очереди - и утрачивают к ней интерес. Возвращаются к привычным делам и семейным обязанностям. А далее...
Какое-то время спустя в Городе искусственно создается Проблема. Не смертельная, но беспокоящая: например, центральный Фонтан бьет не так сильно, как прежде. Подчеркиваю: не ЖАЖДА собирает встревоженный город к фонтану! Город изучает проблему и немедленно - не шушукаясь и не обсуждая! - набрасывается на элиту и разрывает её в клочья. Это - ЗАКОН. А Вы - живы, дорогой Господин Президент.
Это и есть ПРОГРЕСС. Крысы не разорвали Вас, Горбачева, других. Это новый социальный опыт лагеря социализма, когда с поста главы государства уходят не пеплом в банку и в Кремлевскую стенку, и не выпотрошенной тушкой - в каменный Мавзолей, а слоняются по улице руки-в-брюки. Или стоят на фуршете посреди Дома кино, как мы с вами.
У Болгарии накоплен многолетний опыт не-убивания. Я потому и прилетела в Болгарию сотрудником Фонда «Шоа», что именно здесь много уцелевших в войну евреев и цыган. Я полюбила людей, легенды о многовековой, приправленной кровью истории Болгарии, от пьянящих глаз гор вокруг Софии и атлантов - в городском пейзаже. Древняя, уносящая под небеса храмовая музыка успокоила бурю чувств и кроны старых дерев подле старых церквей, синагог, мечетей согласно кивнули моей любви к ним и древнему языку, к пропахшей ароматами всех трав земных болгарской кухне, совмещающей прихоти греков, евреев и турок.
А дальше, как всегда бывает, - один представил меня другому, от человека к человеку пробежал ток, и сложился круг, в который я с радостью приезжаю. Разумеется, люди, которые стали моими друзьями в Софии, это ЭЛИТА, творческая интеллигенция. Они пригласили меня принять участие в работе Международного центра по изучению проблем меньшинств и межкультурных взаимоотношений.
Этот центр, сокращенно именуемый ИМИР, создан в 1992 году в содружестве с Центром по изучению контактов между Исламом и Христианством в Бирмингеме, Англия, Центром по изучению Этнических контактов в Варвике, Англия и присоединившимся к ним позже Национальным Фондом Политических наук Франции. Земля Балкан гудит под натиском каждодневных проблем и само понятие "меньшинство" звучит странно там, где нет "большинства". Болгары и турки, цыгане и евреи, греки и македонцы сосуществуют на крошечном клочке земли, старательно пытаясь выжить. Болгария живет плохо.
И все в ней живут ПЛОХО. Но ЖИВУТ! Вот на чем делаю ударение я. Запад мог поддержать Желю Желева, помочь, но НЕ поддержал. И надо продолжать учиться жить самостоятельно, хоть это страшно трудно. И радоваться жизни. Потому что главный болгарский счет это Жизнь, которую Президент Желев даровал Парламенту, и Крысы ответили ему взаимностью!
Позволили заглянуть ему в самую страшную дыру: опознать в коммунизме фашизм, а, стало быть, в них самих - фашистов, и не разорвали в клочья. А то, что предали, так и Иисус Христос - Божий Сын - нашел всего 12 парней, два из которых предали его. И с демократическими выборами уже тогда было всё ясно: НАРОД голосовал за Варраву. Ибо сам уродливый концепт демократии предусматривает, что мнение большинства важнее мнения одинокой единицы, а большинство всегда выбирает серость.
Потому - простите народу, Желев! Древнему народу с великой культурой и великими традициями - в исторической перспективе, и страшной серой массе крыс, - при ближайшем рассмотрении. И помните, что они собираются у фонтана только для того, чтоб разорвать вас. Переизбрать демократическим путем прямого честного голосования Правительство - можно.
Нельзя переизбрать народ. А ему на любые дорогие для элиты гражданские свободы плевать. Простите своих крыс, Желев. Хотя бы за то, что они пощадили вас. Не теряйте ни минуты оставленной Вам Богом и народом жизни. Столько еще нужно и можно успеть! Вы живы, Желю! Живы фашизм и коммунизм.
Я плачу, глядя хронику тех дней и лет. И вспоминаю, что Господь не заботится о судьбах народов, - Он заботится о Принцах, чтоб они заботились о судьбах народов. Болгария пренебрегла своим Принцем и с нетерпением портовой шлюхи вглядывается в морскую даль, высматривая алый парус заморского...
И плача у Стены, я говорю своим любимым товарищам, что они сделали все, что могли: свергли власть тирании. А народ будет до-вырастать, потому что можно вытащить заключенного из тюрьмы, но нельзя тюрьму вытащить из заключенного...
Желю любил мои письма. А я люблю его книгу, его нечастые выступления в печати. И сегодня, когда Болгария прощается с ним в центре Софии в Храме Александра Невского, я не нахожу горьких слов, а остаются те же, что писала и говорила прежде: вы живы, Желю. Живы для меня и многих других - тех, кто знал вас, и тех, кому только предстоит открыть книгу "Фашизм". И прочесть:
«Фашистская модель - ее зачастую представляли как антипод коммунистической - в сущности отличается единственно тем, что недостроен, незавершен ее экономический базис, вследствие чего она менее совершенна и стабильна. ...В нацистской системе абсолютная монополия партии не распространяется на весь экономический базис. В ней существует частная собственность, разные ее виды, что, естественно, не порождает стремления к сцеплению, целостности, монолитности, скорее, наоборот...
Монолитная надстройка и нестабильный базис - таково несоответствие внутри фашистского режима. Это-то и делает его нестабильным и недолговечным. Поэтому все фашистские режимы погибли гораздо раньше коммунистических. ...Но фашистские режимы не только погибли раньше, они и появились позже, и это подтверждает, что они - лишь жалкая имитация подлинного, совершенного и завершенного тоталитарного режима».
