Но молва о нем шелестела. «Вот Куомо был молодец». «Если бы Куомо стал президентом, жизнь в Америке изменилась бы к лучшему»
В эти дни, когда город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк и страна прощаются с Марио Куомо, очень наглядно проступает то, что называют репутацией. Она с годами не померкла, а засияла ярче. О Куомо говорят с восторгом, с придыханием, со слезой умиления. «Нью-Йорк таймс» посвятила ему статью-некролог гигантских размеров, а размер поминальных статей в этой газете четко коррелируется с исторической значимостью (в понимании NYT) усопшей персоны.
Марио Куомо умер в прошлый четверг в своем доме в Манхэттене в возрасте 82 лет. Как сообщили медики, у него были проблемы с сердцем. Время ухода было «выбрано» идеально: за несколько часов до него состоялась инаугурация Эндрю Куомо, сына Марио, заступившего на пост губернатора Нью-Йорка на второй срок. Эстафетная палочка семейной традиции передана со всей наглядной символикой. Вообще-то, многие фыркают неодобрительно, когда носитель известной уже в политике фамилии возносится на высокий пост. Своего, мол, тащат во власть. Но с династиями поделать ничего нельзя. Они в человеческой природе. Навскидку: Кеннеди, Буши, Клинтоны. Яблоко от яблони, и так далее.
Умершего оплакивают пятеро детей и 14 внуков. Помимо Эндрю, еще один сын, Крис Куомо, регулярно попадает в радары прессы. Собственно, он сам работает радаром - журналистом на телеканале CNN.
На церемонии прощания в церкви св. Игнасио Лойолы неоднократно говорили об итальянских корнях, о родителях-иммигрантах. Да-да, по части американской мечты Марио программу выполнил и даже перевыполнил.
Бейсбол, синагога, адвокатура
Марио Куомо родился в Квинсе в 1932 году. Он был четвертым ребенком в семье Андреа и Иммакулаты Куомо. Его родители эмигрировали в США из южноитальянской провинции Салерно, к югу от Неаполя, и поселились в Джерси-Сити. Люди они были весьма небогатые, по-английски не говорили, но со временем встали на ноги, переехали в Квинс, в район Саут-Джамейка, где открыли бакалейную лавку.
Юный Марио трудился в родительской лавке, а по субботам подрабатывал в местной ортодоксальной синагоге в качестве «шаббас-боя». Верующим евреям нельзя пальцем пошевелить в этот день недели, и помощь не-еврея в качестве шустрого мальчика на побегушках очень нужна.
Он рос в районе, где жили итальянцы, немцы, афроамериканцы, евреи, ирландцы и поляки, - такой типичный для мегаполиса плавильный котел народов. И о политике до поры не помышлял. Его первой страстью стал бейсбол.
После окончания подготовительной школы Сент-Джон в Квинсе в 1949 году он поступил в Университет Сент-Джон, где стал играть за студенческую бейсбольную команду. Высокий, шести футов росту, крепко сбитый, в 1952 году он подписал контракт с командой «Брансуикские пираты» в Джорджии.
Получил аванс в 2 тыс. долларов – по тем временам значительная сумма. Но карьера бейсболиста закончилась обидно скоро из-за тяжелой травмы. Ему в лицо попал мяч, Марио на неделю потерял зрение и вынужден был оставить большой спорт.
Завершив учебу в Сент-Джон в 1953 году, он получил диплом по английскому языку, философии и проблемам Латинской Америки. Тогда же он женился на Матильде Раффа, с которой бок о бок прожил всю свою жизнь.
Получив еще один диплом, на этот раз юриста, в том же Университете Сент-Джон и поработав недолго в аппарате судьи апелляционного суда, он решил сосредоточиться на адвокатуре. Как ни странно, даже с его блестящим «резюме» устроиться в юридическую фирму оказалось нелегко. Отказ шел за отказом. Сам он позднее признался, что причиной тому было его итальянское происхождение.
В 1963 году он все-таки устроился в бруклинскую юридическую контору и стал довольно успешно вести самые разные дела. Одно из самых громких касалось скандала с выселением 69 семей италоамериканцев из Короны, района в Квинсе. Городские власти планировали на месте их домов построить новую школу. Куомо удалось добиться компромиссного соглашения, сохранив 55 домов в неприкосновенности и уговорив власти на строительство школы меньшей площади.
Наручные часы и момент истины
В 42 года Куомо вошел в политику. Первый блин, как водится, получился комом. Баллотируясь на пост вице-губернатора в 1974 году, он проиграл Мэри-Энн Крупсак. Хью Кэри, его приятель по университету, конгрессмен-демократ, ставший губернатором, дал ему с барского плеча громко звучащую, но малозначимую должность секретаря штата.
В 1977 году Куомо отчаянно бился с Эдвардом Кочем за кресло мэра Нью-Йорка. В недавнем превосходном документальном фильме о Коче, умершем в 2013 году, живо воссоздана атмосфера тех баталий. В кадре появляется антикочевский плакат «Голосуй за Куомо, а не за гомо!».
Сторонники Куомо толсто намекали на предположительную нетрадиционную сексуальную ориентацию Коча, что, впрочем, так никогда и не стало явным. Куомо и его сын Эндрю, который помогал ему на тех выборах, решительно открещивались от этих плакатов. Плакаты не помогли: нью-йоркцы в тот раз предпочли еврея, а не итальянца.
Впрочем, Куомо частично отыгрался на губернаторских выборах 1978 года. Он их выиграл, будучи вторым номером, то есть «вице», в связке с губернатором Кэри.
И вот наступил 1982 год, «момент истины» для честолюбивого итальянца из Квинса. Забрезжила перспектива стать губернатором Нью-Йорка, одного из ключевых и самых населенных штатов Америки. Куомо оттеснил вечного своего соперника Коча на праймериз и вышел на финишную прямую выборов, где ему противостоял республиканец, бизнесмен Льюис Лерман.
Вот тут ему очень помогло прошлое иммигранта-голодранца, которым он размахивал как хоругвями, громя с классовым задором богатенького конкурента. В какой-то момент дебатов он эффектным жестом указал на руку соперника и сказал: «Дорогие у тебя часики, Лью».
Сыграли свою роль часики или нет, трудно сказать.
Но в ноябре 1982 года 50-летний Куомо стал 52-м губернатором Нью-Йорка.
Мир - хижинам
Куомо возглавлял «имперский штат» три срока, с 1983 по 1994 год. Времена были непростые, хотя когда они бывают простыми? Но в те годы бюджет штата оглушительно трещал по швам. Выбор был как почти всегда – либо резать социальные программы и тем самым ущемлять малоимущих, либо наращивать налоги с богатых и тем самым лишаться их поддержки, без которой политику устоять на ногах крайне затруднительно.
Куомо выбрал путь защитника обделенных и тем самым поставил себя в жесткую оппозицию президенту Рейгану, уповавшему, как известно, на стихию рынка.
Как всякий убежденный демократ в своей инаугуральной речи он пообещал убежища для бездомных, работу для безработных, заботу для пожилых и надежду для всех обездоленных. Но начал он с привычной ему по юридической практике миссии умиротворителя. Заключенные в знаменитой тюрьме «Синг-Синг» захватили 19 охранников в заложники, требуя выполнения их условий. Через 53 часа переговоров Куомо и его переговорщикам удалось убедить бунтовщиков освободить заложников.
Как и его предшественникам и последователям, как демократам, так и республиканцам, ему пришлось принимать непопулярные решения, - повышать налоги, чтобы уменьшить унаследованный дефицит бюджета штата, и провести значительные сокращения числа служащих аппарата администрации.
Будучи рьяным католиком, он выступал против смертной казни (это, между прочим, способствовало его поражению на первичных выборах мэра Нью-Йорка в 1977 году). Каждый год своего губернаторства, вопреки сильной оппозиции, он упрямо возобновлял мораторий на смертную казнь. В то же время он допускал за политиками-католиками право поддерживать аборты, хотя сам относился к ним отрицательно.
В заслугу ему ставят закрытие ядерной станции Шорхэм на Лонг-Айленде, что поставило точку в долгом и изнурительном споре об опасности иметь АЭС в непосредственной близости к мегаполису. Этим решением он гордился. А вот тем, что при нем в штате построили больше всего тюремных камер за всю историю, он никогда, похоже, не бахвалился.
Зато вслух завидовал своему предшественнику Нельсону Рокфеллеру, щедрому меценату, который отличился на ниве образования и помог сделать Нью-Йоркский университет мощным научно-исследовательским центром общенационального уровня.
Два последующих губернаторских срока Куомо заполучил довольно легко. На первых перевыборах играючи победил оппонента-республиканца Эндрю О’Рурка, на вторых, в 1990-м, примерно с той же легкостью одолел Пьера Ринфрета, экономиста и бывшего президентского советника, которого мало кто принимал всерьез.
Куомо мечтал превзойти Рокфеллера хотя бы по длительности губернаторской службы и решил баллотироваться на четвертый срок в 1994 году. Его отговаривали, рейтинги сигнализировали, что от былой популярности не осталось ни следа. Куомо раздражало, что ему противостоит такой невеликий политик, как сенатор штатной легислатуры республиканец Джордж Патаки. В результате выборов Патаки вырвал у него победу, опередив всего на пять процентов голосов.
Марио вернулся из Олбани в Манхэттен, где работал в юридической фирме, писал книги и читал лекции.
Гамлет на Гудзоне
«Либеральный лев» - так называли Куомо - никогда не уклонялся от прямой полемики, благо цицероном был отменным и умел спорить не риторикой, а аргументами. Возражая Рейгану с его умилительной картинкой Америки как «сияющего града на холме», он попенял президенту, что тот не ведает жизни бедных сограждан и что следует говорить не о «сияющем граде», а о «повести о двух городах» (название исторического романа Диккенса о социальных и политических контрастах времен Великой французской революции).
Этот словесный укол относится к 1984 году, когда Куомо выступал главным спикером на национальном съезде Демократической партии в Сан-Франциско. Он тогда живо обрисовал пропасть между президентом Рейганом и иже с ним и простыми американцами, чем снискал бурные аплодисменты зала.
Он был одним из самых популярных политиков-демократов той эры. Его умоляли баллотироваться в президенты в 1988 и 1992 годах, но он после явных колебаний отказывался оба раза. Он дал понять президенту Клинтону, что не прочь облачиться в мантию судьи Верховного суда, но неожиданно для многих отказался от этой высокой синекуры, которую ему Клинтон уже готовился предложить официально.
Его популярность сыграла с ним дурную шутку. Его амбиции переоценили те либералы, которые делали на него ставку. Куомо тянул до последнего, отказываясь принимать решение - баллотироваться ему в президенты или нет. Говорят, на взлетной полосе держали два самолета, готовые доставить его в Нью-Хэмпшир для регистрации в избирательной комиссии. Репортеры прозвали его за нерешительность «Гамлетом на Гудзоне». Он решил все-таки «не быть» и отказался за полтора часа (!) до “дедлайна“.
А ведь многие считали, что Куомо куда лучший кандидат в президенты от демократов, чем Уолтер Мондейл, что, кстати, подтвердилось, когда Мондейл потерпел сокрушительное поражение. По всем параметрам он подходил, как считали его сторонники. Разве что происхождение.
Не англосакс, что в дообамовские времена было серьезным минусом. А так - фигура идеальная. Умен, образован, либерален, но не радикален, умеет договариваться с оппонентами, держит слово, обаятелен и проницателен. Да, и в коррупции не замечен.
Куомо еще раз намекнул, что может включиться в президентскую гонку. Это произошло в октябре 1991 года во время его поездки в Чикаго. И опять колебания, туманные рассуждения и отказ, теперь уже окончательный.
Куомо умер.
Да здравствует Куомо!
Эндрю Куомо, занимавший пост министра жилищного строительства при президенте Клинтоне, безуспешно баллотировался на пост губернатора Нью-Йорка еще в 2002 году, но проиграл тому же Патаки, что и отец. А в 2010 году, будучи уже генеральным прокурором штата, выиграл губернаторское кресло в Олбани у бизнесмена из Баффало республиканца Карла Паладино, получив внушительные 62,6 проц. голосов. Впервые в истории штата Нью-Йорк отец и сын были избраны на пост губернатора. В ноябре прошлого года 57-летний Куомо-младший повторил свой успех.
«Нью-Йорк таймс» в последнем интервью с Марио Куомо спросили у него, какую бы эпитафию он желал для себя. «He tried», был ответ. Трудно одним словом перевести – он старался, пытался, пробовал. И все это к нему подходит.
