Один из его последних перлов называется «Тайный триумф экономической политики». В заголовке не сказано, чьей политики, но просвещенному читателю «Серой леди» и так все понятно — разумеется, Байдена.
Начинает Кругман за здравие. Да, темпы инфляции за минувший год составили 7 процентов. Это, перефразируя Мюнхгаузена, больше чем факт. Так оно есть и на самом деле. И такой инфляции, честно признается автор, он не предвидел. Однако 7-процентное повышение цен есть, дескать, лишь одна сюжетная линия. Существует и другая, не менее важная, — спасение американской экономики от краха, который мог ее постигнуть вследствие пандемии.
Безработица в последнее время сокращается столь же стремительно, как и в первые годы правления Рейгана. С этим никто не спорит. Но Кругман ничего не говорит о том, кто загнал безработицу в стратосферу, настаивая на необоснованно суровых локдаунах. Или о том, какая партия несет ответственность за то, что безработица не падает еще быстрее.
На пике пандемии, где-то ранней весной 2020 г., казалось, что финансовую систему Америки может сразить такой же страшный недуг, который парализовал ее в 2008-2009 гг. Наверное, кому-то казалось, но большинство экономистов так не думали. И ставить предотвращение катастрофы, и так маловероятной, в заслугу Центральному банку, как это делает Кругман, ну никак нельзя. Ибо кризис 2020 г., в отличие от предыдущего катаклизма, был порожден чисто внешними, неэкономическими причинами. И для его преодоления не надо было изобретать ничего гениального. Только не мешать нормальному функционированию механизмов свободного предпринимательства.
По выходе из кризиса высказывались предположения, что восстановление хозяйственной деятельности будет протекать медленно, что безработица к 2022 г. не опустится ниже 6 процентов, утверждает принстонский нобелиат. Опять-таки кто-то так наверняка считал, но большинство склонялось к прямо противоположному мнению, что возврат к норме будет очень быстрым; экономисты явно недооценили сроки, которые потребуются на расшивку узких мест, образовавшихся в глобальных производственно-сбытовых цепочках за время пандемии.
Кстати, на сегодня безработица находится у отметки 3,9%, что лишь чуть-чуть выше, чем было перед нашествием ковида. Тут Кругман кругом прав. Последствия Великой рецессии десятилетней давности были и куда более тяжелыми, и куда более затяжными. В смысле безработицы ковид, видимо, причинил кумулятивно меньше вреда, чем сдувание первого поколения доткомов в конце прошлого века.
Где политические пристрастия Кругмана берут верх над объективным анализом, так это в утверждении положительного воздействия на экономику не только исходных стимуляционных платежей населению и бизнесам 2020 г., но и последующих, избыточных, инфляционных, осуществленных администрацией Байдена год спустя.
В конце статьи Пол Кругман возвращается к инфляции — на сей раз — за упокой. Наверное, заявляет он, рост цен мог бы быть и не столь бурным, если бы мы согласились на более медленный выход из кризиса и на более высокую безработицу. А вот это уже чистой воды демагогия. Локдауны и сопутствующие им сверхщедрые государственные дотации в хлам дестабилизировали рынок труда и подспудно подстегнули инфляцию.
Если агитатор является попутно неплохим ученым, то его агитки будут содержать и вполне здравые соображения, служащие, однако, по большому счету, лишь прикрытием грубого пропагандистского контента. Инфляция обесценивает заработки в реальном исчислении, что наносит вред трудовому люду, но борьба с инфляцией нисколько не умаляет важности другой задачи, сохранения занятости, ибо наличие у человека работы не сводится к одним только деньгам, справедливо подмечает Кругман. Человек, созидая, ощущает себя достойным членом общества, бездеятельность же делает его несчастным, реально понижает качество жизни, которое, опять-таки, не сводится просто к упущенному доходу. Анализ показывает, что молодые люди, вступающие в трудовую жизнь в ситуации высокой безработицы, ощутимо проигрывают в смысле карьеры в сравнении с теми, кто стартовал в экономически благоприятной обстановке.