Живу в переулке у Старого Арбата. По вечерам, бывает, гуляю вместе с прохожими по знаменитой улице.
Вдруг из черноты выступает черный человек. Он пугающе огромен, и не сразу догадываешься, что это памятник Булату Шалвовичу Окуджаве. Днем он абсолютно узнаваем и совершенно «свой». Лишенный помпезности, созданный талантливой рукой скульптора Франгуляна, он радует родной Арбат своим живым и добрым присутствием.
Но стоит стемнеть… он превращается в страшного монстра. Ничего общего с Булатом. Скорее, какая-то зловещая Годзилла, забредшая в наши каменные джунгли. В чем дело?
А дело в том, что памятник не освещен. Никакого фонаря, никакого прожектора, никакого светового прибора.
С удивлением обнаруживаю, что и памятник Бродскому (он на Садовом, неподалеку) тоже стоит в полнейшей темноте. Мимо летят глазастые ночные машины, а закинувший по-мейрхольдовски голову другой наш великий поэт также сливается с чернотой ночи, да не один, а с группой товарищей, чьи силуэты во тьме походят на банду уличных злодеев.
Неужели в Москве так плохо с электричеством?
Или опять по зловредному штампу — Чубайс виноват?..
Нет, виновники, очевидно, другие. Те, кому плевать на культуру, на Окуджаву и Бродского — пусть их московские памятники стоят в темноте, скажите спасибо, что еще стоят!
Равнодушие — вовсе не только чиновничий признак. Украсить деревья разноцветными огоньками — этот псевдооптимизм кому-то хороший бизнес, как и пресловутая плитка, которую на виду у всех можно менять каждый год. А вот осветить памятники поэтам — на это денег нет. Поставили истуканов — и дело с концом.
Нате вам, интеллигенты вшивые, возрадуйтесь, а то, что памятники не видны, — не наша забота. И вообще, кто такие Окуджава и Бродский? Нужны ли они нам, тем более по ночам?! Ну, классики!.. Но ведь Год литературы кончился, чего вам еще надо?..
Может, я сгущаю, тогда извините.
Кстати, знаете ли вы, друзья, что у Дома-музея Окуджавы в Переделкине нашим Минкультом отбирается статус Государственного музея федерального подчинения? Фактически это значит, что он как отдельная единица ликвидируется. А между прочим, у его истоков стоял сам президент Путин. Теперь же — под красивым и хлестким лозунгом «оптимизации» — из музея убирают всех экскурсоводов, научных сотрудников, бухгалтерию, да и сама вдова Булата, Ольга Окуджава, оказывается вне святого дела своей жизни, вне исполнения своих директорских обязанностей.
Огромная полезная творческая деятельность, которая велась по смерти поэта в этом мемориальном пространстве его имени, окажется уничтоженной.
Смерть музея — это вторая смерть Окуджавы. И какой бы кризис ни был на дворе, подобные удары по отечественной культуре, я думаю, совершенно неприемлемы. С этим безобразием следует бороться. Но как? К кому обращаться? С кем говорить?!
Письмо Ольги Владимировны Окуджавы президенту Путину получило поддержку со стороны многих авторитетных деятелей нашей культуры, и потому есть еще надежда, что оно будет услышано. Но сам факт «наезда» на музей заставляет делать выводы о чудовищной глухоте нынешней чиновничьей братии к нашему наследию, о котором на словах столько велеречивых высокопарностей выпускается сегодняшними «патриотами», а на деле — темнота, темнота и еще раз темнота…
Конечно, тотальная иллюминация фасадов — благое дело, иной раз вызывающая восхищение подсветка радует глаз и содействует хорошему настроению, но надо понимать, что ценность бенгальских огней и городских фейерверков меркнет, если мы забываем осветить самое дорогое, что у нас есть, — историческую память о великой культуре. Заниматься разрушением легче и проще. А если говорить честно и жестко — преступно.
Ведь когда сошедшая с ума и запрещенная в России ИГИЛ взрывает Пальмиру, мы справедливо называем это мрачное злодеяние варварством и дикарством, а вот когда на наших глазах разгоняют штат родного музея, присваивают личные вещи и архив поэта, сие РАЗРУШЕНИЕ собственного дома оказывается в порядке вещей, это не страшно, эта «оптимизация» сходит с рук. Да-да, тех самых рук, о которых Андрей Вознесенский давно предупредил:
«Чтоб вам не оторвало рук,
Не трожьте музыку руками!»
Сам собой напрашивается вопрос: может, руководить культурой надо как-то иначе?..
Может, вместо всей этой «понтяры» найдутся в стране люди, которые готовы будут поменьше «представительствовать» на разных официозных сборищах с боевыми отчетами о проделанной работе, а больше истово заниматься конкретными будничными делами?
Может, главным содержанием деятельности наших далеких от жизни и художественных интересов бонз должно быть не распределение народных денег по принципу «свои — своим», а реальная помощь музеям, театрам, библиотекам, которым срезают и без того мизерные бюджеты, «оптимизируют» и сокращают без разбора все подряд…
С одной стороны, нам говорят: «Зарабатывайте! Учитесь зарабатывать!» А с другой — запрещают зарабатывать и отнимают заработанное.
Такое вот новейшее законодательство.
Жизнь требует между тем совершенно иных подходов, а именно — предоставления учреждениям культуры большей самостоятельности и свободы выбора, настоящей, а не мнимой свободы маневра в условиях кризиса, — нам же спускают сплошь одни запреты и бюрократические заслоны, от которых все стонут или живут в недовольстве, стиснув зубы.
Впрочем, мы все это проходили — и хозрасчет, и аренды, и самостоятельность решений… Мне нравятся слова Дэн Сяопина: «Неважно, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила».
Мы научились выживать. Но мы не хотим выживать, когда нас ежедневно убивают.
Кстати, памятник Пушкину в Москве тоже специально не освещен. Наверное, так кем-то задумано и так мудро воплощено.
Однако как быть с воплем нашего великого поэта:
— Да здравствует Солнце! Да скроется тьма!